«Чудики с кистью» – книга с веселой сумасшедшинкой. Иногда – немного грустная. Ее герои – три питерских художника, пытающиеся найти себя в обычной жизни за пределами мира красок и холстов. Семейная жизнь, попытки заняться бизнесом, работа – по не понятным для героев причинам все разваливается. Художники недоумевают, стараются менять мир под себя, бунтуют. Судьба забрасывает их на выборы в Госдуму, в Париж, русские деревни и монастыри. Кинуть якорь не получается нигде.Книга написана увлекательно, с юмором, язык автора захватывает читателя с первых строк. Но и без вечных русских философских вопросов не обошлось. Предупреждаем, что кого-то может смутить количество потребляемого на страницу книги алкоголя.
Интервью с Александром Григорьевичем Гайдышевым
— Первое, о чем хочется узнать – о Вашем детстве. Вы писали, что дедушка заставлял Вас читать книги, которые далеко не каждый ребенок станет читать. Остались у Вас книги, которые вы до сих пор очень любите, даете детям? А может даже есть те, которые плохие эмоции вызывали?..
— Эмоции остались очень хорошие. Тогда это, конечно, воспринималось скверно. Вот представьте: вы хотите играть, есть мороженое, а вам говорят: «Нельзя!». Надо читать книгу, определенную книгу. А потом еще написать сочинение о том, что ты думаешь о прочитанном. Поэтому это вызывало у ребенка оторопь: почему все могут гулять, хулиганить и кататься на велосипеде, а ты должен читать, тем более летом! Но с годами приходит понимание, что это правильно. Детские эмоции проходят, а прочитанное, привычка к чтению остается с тобой.
— А были книги, к которым Вы сами рвались, очень хотели прочитать?
— Я вас сильно рассмешу. В то время был страшный дефицит книг, и мне даже доводилось переписывать в тетрадки библиотечные книги. Например - «Человека-амфибию». Нужно было возвращать книжку в библиотеку, а я не хотел расставаться с миром любимых героев.
— Какие произведения были обязательными, а какие Вам запрещали читать?
— В основном была обязательна, конечно, русская классика. Также я читал то, что сам хотел, но мне говорили и о том, что нужно читать. В том, что читать необходимо, не было никаких послаблений: надо – значит, надо. А то, что я хотел: приключения, Конан Дойл, Стивенсон, Майн Рид… Это не относилось к обязательной, считалось легкой литературой, но дозволялось.
— Очень интересно Ваше мнение, как современного автора: как вернуть любовь к чтению? Огромной проблемой сейчас является преподавание литературы в школах, и в программу даже не пытаются вводить современных писателей. При упоминании «Войны и мира» или «Преступления и наказания» у школьников сразу начинается нервная дрожь.
— Да ведь так было всегда. Я помню, мы сидели с одноклассником за партой, разговаривали, и он меня на полном серьезе спрашивает: «Зачем ты читаешь «Войну и мир»? Такие толстые книги!» Я пытался приводить аргументы, но он считал себя умнее, ведь он посмотрел фильм и благодаря этому выиграл много свободного времени на футбол и рыбалку. Кстати, фильм он посчитал потерей времени также.
— Нам всегда казалось, что советские дети читали больше, чем мы…
— Да, потому что тогда не было интернета.
— А Вы – ярый противник Интернета?
— Не ярый, скорее – умеренный. Я за живое общение, живую книгу, живые мысли и эмоции. Пытаюсь ему сопротивляться, но мало что получается. Дело в том, что в интернете слишком много мусора, быстро мелькают новости, часто они пустые. Люди упрощаются, воспринимают Интернет как наркотик, появляется гаджетная зависимость.
— Вы открыли литературно-философский клуб «Синий жираф». Как Вы пришли к этой идее?
— Мы с товарищами подумали, что в современном обществе не хватает живого общения. Не просто сидеть и говорить о том, как заработать миллионы, или какая новая модель мобильного
телефона вышла, а поговорить на вечные темы: смысл жизни, культура, ценности… Так общались «русские мальчики» и сто и двести лет назад. Так что, если хотите - это возрождение традиций. У нас люди разные: и ученые, и бизнесмены, и бывшие военнослужащие, и пенсионеры, и вот появился хороший повод, чтобы их объединить.
— Вы же много чем занимаетесь: вы и бизнесмен, и путешественник, и председатель литературного клуба, что для вас творчество?
— Я мог бы сказать, что «Чудики с кистью» – талантливо написанная книга и главное дело моей жизни, и в каком-то смысле буду прав. Но с другой стороны, есть очень много нюансов: если ты в это вкладываешь душу, любишь своих героев и уважаешь читателей, – это главное.
—Ваша книга «Чудики с кистью» отличается необычной подачей: Вы сочетаете высокий стиль, юмор повествования и жесткую действительность различных эпизодов жизни персонажей. Очень необычный мир необычных людей, местами шокирующий. Но написано очень увлекательно...
— Вас что-то шокировало?
— Немного шокировала грубость слога героев и их мира, а также моменты, которые смутили бы, кажется, любую девушку. Но в то же время четко видна психология персонажей, понятны поступки. Очень любопытные люди. Так как финал открытый, хочется узнать, какой Вы видите дальнейшую жизнь художников: они спаслись? Спаслись в вере? Или так и остались алкоголиками и полусвятыми творцами-скитальцами?
— Смотря, что вы понимаете под спасением. Если вы вкладываете религиозный смысл, то можно сказать, что никто, кроме самих героев, этого не узнает. Мы можем говорить все, что угодно. Вы видите: они большие грешники и большие святые – это такая русская стихия, синтез. Если вы задаете этот вопрос, значит, он не до конца ясен, и это хорошо, ведь у каждого человека есть шанс спастись или пропасть.
— Может, вы планируете продолжение, где каждый герой найдет свое место в жизни, поставит памятник Дионисию, избавится от алкоголизма, а картины начнут приносить доход?
— Если они добьются этого, значит, они что-то потеряют.
— А что важнее: остаться верным своей бунтующей натуре или добиться успеха,потеряв ее?
— Это каждый решает, исходя из собственной природы, смыслов и ценностей. Деньги и памятники – видимое и осязаемое, символ успеха нашего времени, и это можно понять. Но мои художники, обретя это, пропадут, история будет уже про других людей.
— А они еще не пропали в мире, в котором живут? Или все-таки пытаются вырваться и сохранить себя?
— Это обратная сторона вопроса о спасении. Я думаю, что жизнь этих людей тем и интересна, что бьет фонтаном; здесь они спасаются, а здесь – пропадают, здесь они высоконравственные, а здесь – нет. Они безумные люди для большинства «нормальных» людей, но это оборотная сторона творцов, которые живут не как все. Поэтому и применять к ним критерии успешности, наверное, не стоит.
— Они страдают из-за того, что не признаны?
— Они страдают не только из-за этого, а по многим причинам. А страдание развивает сознание, - как Федор Михайлович говаривал. В этом смысле неясно, кто спасен: тот, кто лежит на диване. Как Обломов и плюет в потолок, или тот, кто мучается и в нужде рождает свои творения. Это открытый вопрос.
— А можно сказать, что и героям, и художникам не дает развиться, показать свой талант именно современный мир?
— Дело в том, что современный мир склонен все покупать и продавать. Поэтому, если что-то или кто-то в современном мире не является продуктом, который можно продать, то современный мир не интересуется им. Это все про деньги. Желание быть признанным естественно, и это понятно. Если деньги стоят на первом месте – это не творчество, а штампование картин, которые каждая домохозяйка вешает на своей кухне. Но это тоже имеет место быть. В какой-то степени это даже делает мир лучше и прививает вкус.
— Жизнь писателей похожа на жизнь Ваших героев?
— Творческие люди сегодня потеряны, им очень трудно найти благодарного читателя, зрителя, слушателя. Жизнь постоянно движется вперед: бывают и падения, и подъемы. Поэтому, если твою книжку не напечатали, это не значит, что все вокруг плохие, а ты хороший и тебя не понимают. Я считаю, если ты творец — писатель, музыкант, скульптор, художник — люби свое дело, верь в него, твори. Не пытайся смотреть вокруг, не злись, но иди вперед.
— Почему Ваши герои художники, а не писатели, скульпторы, музыканты?
— Мне очень нравится их мир, мир с легкой сумасшедшинкой. Сегодня осталось очень мало пространств, которые свободны от денег и общепринятых норм. Чудики с кистью, наверное, и хотели бы жить по нормам, но у них не получается. За ними наблюдать и больно, и забавно, но это жизнь, где человек каждый день встречает по-новому. Художник хочет быть примерным семьянином, иметь деньги, но у него ничего не получается. В этом есть и трагедия, и трагикомедия. Но таков путь творца: он остается самим собой и не играет по чужим правилам. Он пытается, но судьба возвращает его в жесткую реальность.
— А в современном мире можно как-то совместить творчество и погоню за деньгами?
— Некоторым это удается. Я слышал, что в Москве есть очень серьезный скульптор, который ставит многометровые скульптуры в разных частях мира и очень хорошо зарабатывает. За килограмм веса ему платят приличные деньги, поэтому он заинтересован делать масштабные работы. Можно писать Примадонну, политиков, других знаменитостей, и за твоими работами будут выстраиваться огромные очереди. Является ли это творчеством – вам судить.
— Ваши Чудики с кистью действительно захватывают. Но каков читательский адрес? Кого представляете с Вашей книгой в руках?
— Каждый, кто откроет книгу и поймет, что в ней есть вещи, которые его цепляют, затягивают. От чего-то можно улыбнуться, посмеяться, где-то – взгрустнуть, прослезиться. Какие – то эпизоды шокируют, как вас, например. Это и есть жизнь.
— А про кого Вам бы еще очень хотелось написать?
— Мне интересна жизнь нашего православного сообщества. Там действительно очень интересные люди, особенные. Время идет, а они остаются такими, какие они есть. Современные технологии их не особо интересуют, и мне это очень импонирует. Нас как будто за уши берут и тянут в счастливое техно-цивилизационное будущее. А им это не нужно. Они и без этого счастливо прожили тысячи лет.
— Какие-то темы для Вас — табу? Или Вы борец за полную свободу слова?
— Скорее всего это вопрос меры откровенности. Для всего можно найти свой язык, донести, намекнуть, о чем хочешь сказать. Например, я не очень люблю прямолинейность, однозначность, грубое или злое к чему-то отношение. Когда только черное, черное, черное, и нет белого.
— Каким Вы видите себя в творчестве? Нашли свое место?
— Мне кажется, какое-то свое место я нашел и осторожно пытаюсь с него двигаться в сторону света и солнца. Насколько удачно – вам решать. Но пока мы здесь – мы обречены искать. Если скажем, что нашли, значит, мы уже «закончились»… Извините за пафос.
Ссылки:
[1] http://www.pro-books.ru/sites/default/files/image_10.jpg
