Лилия Соколовская: «Копирайт: о бескорыстности творчества и корысти издателей и авторов»

До появления экономических и правовых методов борьбы с кражей интеллектуальной и физической собственности, авторы и архивариусы размещали в манускриптах проклятия, использование которых восходит еще к дохристианским временам, когда для защиты книг и свитков использовались упоминания о гневе богов. Средневековые угрозы обычно включали в себя отлучение от церкви, проклятие или анафему, что в те времена мало кто мог проигнорировать. Например, книжное проклятие в одном из манускриптов монастыря Святого Педро в Барселоне выглядит так: «Тому, кто украдет, или возьмет прочесть и не вернет эту книгу ее обладателю, пусть разорвут все члены его тела. Пусть он ослабнет от боли и молит о пощаде, пусть не будет конца его агонии до тех пор, пока он не умрет. Пусть книжные черви сгрызут его внутренности… а когда он предстанет пред Всевышнем на Страшном Суде, пусть пламя ада пожрет его навеки». Для читателей с воображением, думаю, это красочно составленное мрачное описание судьбы нехорошего человека, было предостерегающим в достаточной мере. Взглянем же в зеркало истории дальше. С развитием технологии все яснее становится, что главным божеством общества является имущественное благосостояние, религиозные ценности отходят на второй план, и скорее используются в качестве достижения различных целей вроде обладания властью или тем же финансовым благополучием, достаточно присмотреться к счетам предводителей различных восстаний времен религиозных войн XVI века. Считается, что два явления в истории стали причиной появления авторского права. Во-первых, развитие торговли в крупных европейских городах и появление светских университетов способствовали формированию образованной буржуазной прослойки, заинтересованной в информации. Таким образом, появилась выраженная общественная сфера, которую обслуживали рукописные мастерские, создававшие все чаще и чаще книги на заказ. Во-вторых, изобретение подвижного шрифта Гуттенбергом, а также разработка печатного пресса и распространение его в странах Европы стали залогом быстрого и дешевого тиражирования. Исторически сложилось, что пути ограничения печатного копирования первыми стали искать не авторы, а издатели. И в те времена это было нормально, так как тогда автор получал вознаграждение одноразово – издатель покупал рукопись и - до свидания, – далее автор не участвовал в издательском и книгораспространительном процессе. Все изменил Статут королевы Анны от 1710 г. Полное его название выглядит как «Акт в поддержку образования, устанавливая права на экземпляры печатных книг авторов или покупателей этих экземпляров, в течение установленного времени», и он был первым законом об авторском праве в Великобритании. Статут королевы Анны, названный так потому, что был принят во времена ее правления, считается первым полным законом об авторском праве в мире. Статут был призван ограничить монополию компании Почетных канцеляров и проивзодителей газет (Worshipful Company of Stationers and Newspaper Makers), которую финансировало британское правительство с середины XVI с перерывами до конца XVII столетия. В течение того времени Хартия Канцеляров устанавливала, что если компания уже заплатила автору за рукопись, то никто другой не имел права публиковать эту книгу, кроме этой компании. Авторы не имели права вступать в товарищество Почетных канцеляров и, таким образом, не могли легально издавать свои труды самостоятельно. Также им не присуждался процент от их книг, если продажи были высокими. Статут королевы Анны уже был более дружелюбный по отношению к авторам. Закон предусматривал их права в течение 21 года на произведения, уже вышедшие в печать во время вступления закона в силу, а на все книги, изданные позднее, – 14 лет. Также он требовал от организации, печатающей книгу, передать 9 копий компании концеляров, которая в свою очередь была обязана предоставить их в Королевскую Библиотеку, библиотеки Оксфорда, Кембриджа, Абердина, Эдинбурга и других университетских городов. Историки авторского права знают и понимают то, что до остальных доходит только сейчас: в авторском праве не идет речь о вознаграждении автору его работу, только том, чтобы не позволять распространять скопированные без позволения правообладателя произведения творчества. Авторское право было инициировано издателями и для их прибыли, однако это не значит, что сейчас надо нарушать авторское право. Да, оно не было создано для того, чтобы защитить права автора, но, тем не менее, авторское право ЗАЩИЩАЕТ права автора, это факт, с которым должны смириться противники копирайта. И авторы получают прибыль от своих книг, спросите Пауло Коэльо или Джоан Роулинг. А также Мадонну, Оксану Робски или наследников Солженицына. Одним из главных аргументов критиков современного авторского права является то, что издатель получает больше, чем автор произведения. Тут в дискуссию входят два важных понятия, лежащие в основе отношений «автор-издатель»: творчество и желание заработать. Утверждение, что авторы (книг, картин, песен, музыки и т.д.) творят, чтобы заработать на жизнь - неправда. Они творят, потому что хотят и могут это делать. Но кто вообще не хочет заработать? … а кушать хочется всегда, это известно. Поэтому надежда прибыли с помощью своего творчества, часто стоит сразу за спиной творчества. Если ты, конечно, не Пушкин, Толстой или Лермонтов, которые в силу происхождения не были озабочены финансовым вопросом так, как многие современные авторы. С книгами немного сложнее, чем с музыкой или живописью. Если рассматривать автора книги, как человека, который написал текст, что содержится в книге, то неправда, что автору нужно авторское право только потому, что ему нужно как-то существовать. Александр Шульгин справедливо замечает [2], «а как жили Цицерон, Шекспир, автор, написавший «Слово о полку Игореве», авторы ХХ века в России до появления авторского права?». Это доказывает тезис о бескорыстности творчества, но вовсе не подтверждает мысль о бескорыстности автора. Он же человек, в конце концов, – автор. Однако давайте взглянем шире на явление «книга». Это ведь не только текст автора. Это труд редактора, намучавшегося с автором, чтобы довести книгу до ума или даже улучшить ее. Это труд корректора, который вычитывал многочисленные правки и редакции. Это риск издателя, заплатившего полиграфисту за печать книги, и подписавшего с книгораспространителем договор о ее продаже в магазинах. Финансовый риск, хочу подчеркнуть. И на этом аргументе Александр Нехристь составил свой ответ [3] Александру Шульгину. Автором книги справедливо было бы рассматривать собирательное лицо, в котором автор текста и издатель занимают главные позиции. Автор за творчество, а издатель – за риск. И по сравнению с редактором, автор за свою книгу получит больше, несмотря на то, что редактор порой вкладывает в книгу больше души, чем авторы, как бы это парадоксально ни звучало. Нельзя обойти стороной факт, что издатель получает за книгу больше, чем автор. Нехорошо. Ну, почему же? Ему же надо издавать другие книги, а содержание издательства как коммерческой организации стоит денег. Так что прибыль издателя разбивается на множество расходов на ведение своего дела, а также отчисления себе ежемесячной зарплаты, без этого никуда. Однако присказкой специалистов из области всегда была и есть то, что книги – не колбаса и не коньяк, крупные суммы здесь всегда задействованы в деле, иначе оно перестанет функционировать. Такие вот они, эти «зажравшиеся» издатели. Из этого же незнания или неохоты автора задуматься над системой издания книг возникает его вечное недоверию к издателю. Но это уже совсем другая история. (c) Лилия Соколовская, Pro-Books.Ru [1]