Сергей Митурич: «Лучший читатель умён и небогат»

– Как вы пришли к тому, чтобы начать издавать книги?

– Я график по образованию, член Союза художников с 1979 года, всю жизнь рисовал и занимался оформлением книг как «вольный стрелок». В начале 90-х впервые поработал в штате в одном небольшом издательском центре, который начинался с нуля, и понял, как это интересно и увлекательно – создавать своё, так сказать, хозяйство с чистого листа, искать и разрабатывать его стиль. Сыграла свою роль и странная, ещё с юности, любовь к библиотекам и старым книгам. Помню, как в 1965 году мы нашли за шкафом старую книжку Пильняка о Японии – теперь я её переиздал с комментариями. Когда-то, опять же в юности, я продавал вместе с одноклассниками на уличном прилавке возле «Метрополя» книжку И. Голомштока и А. Синявского «Пикассо», чтобы заработать денег на экскурсию в Ленинград. А минувшей осенью мы выпустили книгу Игоря Наумовича об английском искусстве. Может быть, в «Трёх квадратах» имеет место реализация подростковых комплексов директора?..

– Откуда появилось такое необычное название?

– У названия издательства «Три квадрата» две составляющие. Первая: у Малевича был один (чёрный) квадрат, у Лисицкого – два («История двух квадратов»), мы решили: пусть тогда у нас будет три. Вторая: есть такая типографская мера «цицеро» (от латинского слова «горошина»). Она означала размер шрифта в 12 пунктов; 6 пунктов – это нонпарель, 8 – петит и так далее. Все типографы знают, что 4 цицеро составляют один квадрат (примерно 18 мм). Тогда три квадрата – маленькое издательство, со спичечный коробок… Однажды в редакцию пришёл молодой китаец, преподающий в Пекинском университете русскую философию. Он подержал в руках наши книги, «Проблемы идеализма» (знаменитый философский сборник 1902 года, переизданный под редакцией Модеста Колерова в 2002-м), улыбнулся и сказал, глядя на логотип в виде трёх квадратов: «А вы знаете, что это китайский иероглиф?» – Как он называется? – спросил я. – «Пинь». – А что это значит? – спросил я. Тут он снова улыбнулся, поднял вверх пальчик и ответил: «Кацество!»

– Каковы основные направления и тематические предпочтения?

– В одной из рецензий наше издательство назвали «просветительским». Я был не особенно удивлён, поскольку действительно мы предпочитаем делать то, что не делали другие: открывать для читателя новые имена (как было с венгерской серией эссеистики), показать неизвестную точку зрения, зачастую точку зрения зарубежных авторов, на известные российские реалии, будь то архитектура русской провинции, Русско-японская война, философия или вопросы религии. Для меня особенно привлекательны авторы высокого уровня, недостаточно известные в русскоязычной нише, и многих мы издаём впервые. Это, например, Ласло Мохой-Надь, великий венгерский авангардист и один из основателей Баухауза, которого очень много связывало с Россией (впервые с 1927 г. мы опубликовали его тексты на русском и, между прочим, неизвестную ранее переписку с Лисицким, Родченко, Малевичем); ещё нескольких замечательных венгров – Петера Надаша, Имре Кертеса, Иштвана Бибо. Мы выпустили самое полное издание на русском поэзии Аттилы Йожефа; книги современных итальянских философов; труды крупного хорватского искусствоведа Александра Флакера, серьёзно занимающегося русским и европейским искусством и литературой. Сейчас готовим не издававшиеся ранее в России мемуары Жозефины Пастернак, сестры поэта. Осенью вышла книга «Об Ахматовой» Н.Я. Мандельштам; ещё ранее – письма И. Бабеля из коллекции Государственного литературного музея, «Пушкинский сборник» с последней прижизненной статьёй А.П. Чудакова.

– Можно ли назвать особо интересные, удачные или по каким-то интересным причинам неудачные проекты? Было ли что-то, запомнившееся особенно, какая-то поворотная точка, повлиявшая на деятельность издательства?

– Неудачами, пожалуй, можно считать наши немногочисленные проекты с художественной литературой и поэзией – и то лишь в коммерческом отношении, авторы здесь были очень неплохи. Всякое направление требует системного подхода и затрат немалых сил (в том числе с распространением), которые нам при нашем малом штате и скромных финансах нет смысла распылять.

А поворотной точки, наверное, не было. Было некое накопление доверия к нам – и со стороны авторов, и со стороны партнёров. С другой стороны, у нас самих стало больше понимания книжной ойкумены, особенно в части общения с прекрасной русской провинцией, которой мы уделяем много внимания. Но вот, пожалуй, не событие, но удачная находка, сильно усовершенствовавшая нашу жизнь за последние полтора года, – наша ещё юная, но очень способная редактор Татьяна Ершова, с приходом которой издательская жизнь стала чуть легче и много веселее.

– Заметны ли за время существования издательства некие изменения во вкусах читающей публики? Каковы они, к лучшему или к худшему?

– Я, честно говоря, не слишком разбираюсь во вкусах публики. Тот, кто наслаждается женской прозой, фэнтези и детективом, вряд ли перед сном вдруг станет читать Канта. Мне бы хотелось понимать, что нужно ещё дать прочесть думающим людям в моей стране.

Наша литература, скажем политкорректно, предназначена для «подготовленного читателя». Как говорит мой сын и содиректор Савва Митурич, «надо помнить, что наш лучший читатель умён и небогат». Добавлю сюда зарубежного интеллектуала: наши книги есть в библиотеках и университетах Новой Зеландии, Японии, Европы, США.

– Что нужно сделать (государству, школе, СМИ, самим издателям, писателям), чтобы привлечь возможно большее число читателей к хорошей литературе?

– Прежде всего решить вопрос о систематическом пополнении российских библиотек, особенно научных и вузовских, качественной научной литературой. В США 50% нон-фикшен уходит в библиотеки и университеты. А у нас ситуация тут катастрофическая. С художественной – также, но это отдельная тема, более связанная с книготорговлей, бизнесом. К сожалению, система тендеров может дать хорошие результаты лишь в порядке исключения, при стечении ряда случайных обстоятельств. А вот пример образцового отношения к делу демонстрирует частный Фонд М. Прохорова, но он опекает главным образом библиотеки Красноярского края.

У нас в стране издаётся в год свыше 100 тысяч названий книг, из которых серьёзных научных не более 2–3 процентов, возьмём из них одну тысячу лучших. В стране около 80 регионов, в каждом из которых 2–3 фундаментальные или университетские библиотеки – вот 200 адресов. Ежегодно по выбору квалифицированного совета централизованно посылать 1000 серьёзных книг в 200 адресов – понадобятся совсем небольшие деньги по сравнению с тем, что тратят на курортах наши богатые сограждане или что уходит на господдержку обанкротившейся фирмы. Но в итоге, если делать это регулярно, то, может быть, отчасти сократится утечка умов из регионов и повысится уровень образованности в стране?

Источник: Литературная Газета