Бес опечаток: от «греховной Библии» до текстового процессора Word

Сам феномен печатной ошибки стремятся выкорчевать из издательского дела уже не одно столетие. А с другой стороны существует известная «первая заповедь английского библиомана»: «Мое издание тем и хорошо, что в нем имеется знаменитая опечатка. Издания без опечаток – макулатура!»

Опечатки как трансцендентальное условие печатного слова

Итак, опечатки появились в момент запуска печатного станка. Уже в первых печатных книгах присутствовали, хоть и незначительные, но ошибки. Так на последней странице «Псалтыря» Фуста, изданного в 1457 году вместо слова «псалмы» стояло «спалмы». Изначально опечатки больше напоминали предшествовавшие им описки, которые представляли собой просто перестановку или выпадение букв, не приводившее, однако, к изменению одного слова на другое. Ведь переписыванием занимался человек, часто проговаривающий написанное вслух – под диктовку. И если бы ошибка имела семантическое значение, это непременно бы заметили. Механические же неточности, как известно, человеческий мозг просто игнорирует. Это позволяло переписчикам достаточно легко относиться к подобным «ляпам», предоставляя читателю самому определить очевидный и лежащий на поверхности смысл. Бытовали стишки, иллюстрирующие эту передачу полномочий редактора - Si erravit scriptor, Debes corrigere lector, то есть «Где наврал писец, там поправит чтец».

Печатный станок отменял человеческий фактор в отношении описки, заменяя его технической подменой букв. И это приводило к гораздо более занятным семантическим результатам. В изданном в 1562 году антипапском трактате «Мессы и их построение» (Missae as missalis anatomia) из 172 страниц 15 занимал перечень опечаток. Оправдание издателей не заставило себя ждать. «Проклятый Сатана вооружился всеми своими хитростями, чтобы протащить в текст бессмыслицу и тем самым отбить у читателей охоту брать в руки книгу!» Так в обществе закрепилось выражение «дьявол опечатки» или «бес опечатки», а в литературе было положено начало преинтереснейшей игре – попытке читателя понять, что же автор изначально имел в виду.

На заре книгопечатания, когда опечаток было еще совсем немного, их исправляли вручную в каждом экземпляре. Но шли годы, книг печаталось все больше, в геометрической прогрессии росло и число опечаток. Когда количество исправлений, сделанных от руки, стало откровенно уродовать облик книги, родилась идея создать в конце книги страницу со списком всех опечаток – так называемую errata. Вскоре к этой странице присоединились и другие. Рекорд был установлен Фомой Авинским – в его «Сумме теологий» 1578 года errata занимала ни много ни мало 108 страниц.

Печатники и верблюды: опечатки в Библии

Книга-рекордсмен по количеству и качеству своих опечаток – конечно же мировой бестселлер, Библия. Самыми любопытными считаются англиканские библии – есть целая «коллекция» неправильных Библий, изданных в разные годы и разными английскими изданиями, обретшие мировую известность благодаря своим опечаткам.

Венчает список всем известная Библия Прелюбодеев ("Adulterous Bible" издание 1632 года) в которой седьмая заповедь (“Thou shalt (not) commit adultery”) из-за выпадения предлога «не» призывает: «Прелюбодействуй!». Издателю пришлось заплатить 3000 фунтов стерлингов штрафа, а книга в срочном порядке изымалась с прилавков (сейчас уцелело только 11 экземпляров).

Следующая Библия изданная, кажется, во славу и в порицание всех книгоиздателей, так и называется – Библия Печатников("The Printers' Bible", издание 1702 года). В 119 псалме слово princes – князья случайно заменило слово printers – печатники, и сетования царя Давида видоизменили свой характер: «Печатники гонят меня безвинно».

Видимо, вдохновившись результатом, дьявол опечатки долго не ждет и уже в 1716 году в Греховной Библии («The Sin On Bible», 1716) Иоанн призывает: «Идите, и грешите больше!» (“Go and sin on more” вместо “Go and sin no more”), а в 1717 году выходит Уксусная Библия ("The Vinegar Bible", 1717), в которой vineyard (виноградник) превратился в vinegar (уксус).

Самые забавные опечатки не упоминаются в литературе на русском языке, зато активно цитируются англоязычными работами на эту тему. Так упоминаются Библия 1810 года, в которой апостол Матвей обращается r людям странного анатомического склада – «у кого ухо к уху – пусть услышит!» (“...Who has ears to ear, let him hear” вместо изначального “ears to hear”), Верблюжья Библия 1823 года, в которой, в Книге Бытия, слово «дамы» - damsels изменилось на слово «верблюды» - camels, результатом чего стало – « И поднялась Ребекка, и верблюды её, и сели они на верблюдов и последовали за человеком…» , и Библия Родственных Отношений, содержащая таблицу родственных связей, включающую запрет человеку сочетаться узами брака с женой своей бабушки («A man may not marry his grandmother's wife»).

Разные культуры: отношения к опечаткам в западной Европе

Отношение англиканской церкви и всего английского общества к таким опечаткам было серьёзным, порой даже на грани скандала. Известен случай, когда опечатка в объявлении вызвала бурные общественные волнения и испортила репутацию целому жилому дому. Накануне королевского выезда опубликовали заметку о сдаче окон в частном доме для желающих. Но из слова window трагическим образом выпала буква n. Так в газете вышла заметка о сдаче в наём двух вдов.

Французы к опечаткам относились спокойнее, даже с иронией, свойственной их отношению ко всему на свете. Об этом говорит история похожей опечатки в объявлении о сдаче сельскохозяйственной фермы, которая в итоге превратилась в прекрасную женщину, «при правильном уходе весьма производительную» (ferme – ферма, femme – прекрасная женщина, фр.). Эта опечатка показалась французам такой замечательной, что они увековечили ее в статье «опечатка» в энциклопедии «Larousse».

Итак, самые страшные (или интересные – как посмотреть) опечатки – это те, которые выглядят правдоподобно. И прокрадываются они не только в трактаты или богословскую литературу. Дьявол опечатки вездесущ, ему мало попранной чести Священного Писания – он проник и в художественную литературу, внеся туда сумятицу, и, даже, в ходе истории замечены его следы.

Поручик, о котором нельзя не упомянуть

Так, опечатка породила легендарного поручика Кижа (или Киже, на французский манер). Писец, который записывал за императором Павлом I очередной указ, то ли недослышал, то ли наоборот, стремился поймать каждое слово, и фразу «Прапорщики же …» и перечисленные далее фамилии отличившихся «… в подпоручики» дополнил следующим образом: «Прапорщик Киже, … - в подпоручики». Все было бы довольно просто, если бы император почему-то не решил особенно выделить первого, никогда на самом деле не существовавшего прапорщика, и перевести его сразу в поручики. Вот тут ситуация становится просто уморительной – нельзя же сказать императору о такой досадной ошибке! Но, как будто вся ситуация еще не достаточно абсурдна, чем-то поручик Киже запомнился императору, и, через несколько дней, он, похвалив удачливого и бравого Киже, произвел его в штабс-капитаны! Так быстро, как вымышленный Киже, не делал карьеру ни один реальный офицер, и когда произведенного в полковники Киже император вызвал к себе на аудиенцию, ошибка всё-таки была обнаружена. Императору было решено доложить, что полковник Киже скоропостижно скончался и прибыть не может. На что Павел I, вздохнув, ответил: «Жаль, хороший был офицер!»

Опечатки живут и в Евгении Онегине (современники читали роман с огромным количеством опечаток), и в бессмертном произведении уже упомянутых мною, Ильфа и Петрова. Именно благодаря опечатке роман «12 стульев» обрел необычную деталь – нагретое яблоко, которое при первом своем появлении Остап Бендер достает из кармана. Яблоко изначально было наливное, но нагретое оно, без сомнения, гораздо лучше характеризует горячий темперамент турецко-подданного.

Опечатка как литературный прием

В литературе примеры, когда автор произведения нарочно играет с опечатками. Так в 1819 году Эрнст Теодор Амадей Гофман снабжает свое самое известное издание – «Житейские воззрения кота Мурра» - предисловием «От автора», в котором, со всей свойственной ему иронией говорит, что опечатки, иллюстрирующие порой гораздо более смелые идеи, нежели оригинал, - явление обычное, и просит читателя найти в тексе и исправить опечатки из приведенного ниже списка. Далее следовал перечень опечаток и их исправлений, придуманный, как говорят источники, самим Гофманом и печатающийся до сих пор в каждом издании. Опечаток достаточно абсурдных и забавных, которые не только не были исправлены, но сохранились в истории и литературе, защищенные силой искусства.

И действительно, если нельзя бороться с бесом опечатки, почему бы не переманить его на свою сторону? В XX веке в литературу приходит понимание сюрреализма, которое, вполне возможно, с удовольствием приняло бы в свое лоно феномен опечатки как возможность открытия второго третьего и т. д. смыслов текста.

Явление опечатки и его использование самим автором в литературе, вполне вписывается в концепцию постмодернистской литературы, изложенной Умберто Эко в его «Заметках на полях “Имени Розы”», с ее ризоматическим построением и нацеленностью с одной стороны – на образованного и подкованного читателя, способного оценить обилие гиперссылок, а с другой – на обывателя, воспринимающего текст исключительно с точки зрения сюжета и его развития. Ведь грамотная опечатка в тексте может служить как развлекательной цели, так и познавательной, запуская механизм аллюзий и ассоциаций. Хотя, с другой стороны, опечатка, сделанная нарочно, уже не обладает свойствами опечатки и становится полноправной частью текста. Это отсылает нас к понятию автоматического письма, в котором любая случайность и случайна и закономерна одновременно, имеет несколько смыслов, явных и скрытых.

Компьютерные технологии на сегодняшний момент стали неоспоримо самым действенным оружием в борьбе с опечатками. Не абсолютным, но продуктивным. Сам формат скачанной книги позволят исправлять ошибки прямо в процессе чтения – совсем легко, даже по сравнению с исправлениями на пергаменте, а современные текстовые процессоры (скажем, тот же Word, в котором я сейчас пишу) делают всю грязную работу по исправлению банальных опечаток (в этом тексте их было около 45) за нас. Можно ли в этой связи говорить о том, что опечатки, в качестве нового приема в литературе, полагающегося на провидении в отношении смыслообразующих связей, может спасти, или, по крайней мере, стать вторым дыханием для печатных книг? Я предположу, что это вполне возможный вариант.

Дарья Самарева, источник: Частный Корреспондент